В.В.Жуков

Утро

Розы. Горы.
Солнце, играющее со снегом,
Абсолютная гармония мира.
Облака забавляются бегом.
И ничтожество человеческой сути,
Уйти,
Не оставив здесь даже мути…
*
Утром рано по морозцу,
Лишь забрезжил новый день,
Подходил Иван к колодцу,
Но напиться было лень.

1
— Ну давай, на раз, два, три, только несильно, а то сами за борт полетим.
— Мало ли что он может подумать, надо объяснить ему, что мы не со зла это делаем, а для его же пользы.
В этот момент лодка, в которой стояли двое мужчин в сильно помятых пижамах, раскачивая человека с привязанным к шее камнем, с сосредоточенными лицами взглянули друг другу в глаза.
Вокруг простиралась спокойная голубая гладь моря, ограниченная во все стороны лишь далекой полосой горизонта. Где две нежно-голубые вселенные соединялись в единый бесконечный свод, в центре которого, отдавая энергию в объем пространства светило большое южное солнце.
— Ты что, плавать умеешь? — спросил мужчина, стоявший на корме.
— Не лучше его! — весело ответил второй, державший человека с камнем на шее за ноги.
— Тогда давай осторожней… — и они один раз качнув тело, бросили его за борт.
Человек, упав лицом вниз, под действием груза быстро пошел на дно, окатив перед этим людей солеными брызгами. Лодка угрожающе качнулась, но выдержала и, получив стабильность, успокоилась.
Мужчины, встав на колени и перегнувшись через борт, взглянули в глубину моря. Волны тихо плескались у края лодки, раскачивая салатные водоросли, прилипшие чуть выше днища. В видимой глубине проплыла длинная серебристая рыба, отразив в металлической чешуе яркий солнечный зайчик.
Морская влага впитывала солнечный свет и была прозрачна лишь в небольшом слое поверхности, дальше становилась темной и непрозрачной. Пристально вглядевшись в морскую пучину можно было различить причудливую инру бликов, вызванную дневным светом, проникающим в глубину…
— Как ты думаешь, он уже умер? — спросил тот, который держал человека за ноги.
— А кто его знает? Может ещё жив! — ответил второй и добавил: — Вообще-то там дышать нечем, а когда долго не дышишь, то скоро умрешь…
— А что он говорил перед тем, как мы его того? — державший за ноги кивнул головой в сторону горизонта.
— Странный он какой-то был, почему-то не кричал и не просил жизни, — удивился второй.
— Да, но зато говорил много и совсем не понятно, — уточнил первый, державший за ноги, помолчав добавил: — Сверхчеловек, говорил!
— Может он тоже чокнутый? — поинтересовался тот, который стоял на корме.
— Нет! Что ты! — воскликнул державший за ноги. — Он философ, думать умеет!
Сказав это и успокоившись, мужчины заняли места гребцов в лодке и, подставив лицо слепящему солнцу, вспомнили какие-то свои мысли.
Солнечное тепло быстро высушило водяные брызги на лицах, превратив их в небольшие белые коросты.
Лодка, медленно покачиваясь и повинуясь спокойной воле течения, тихо плыла по поверхности.

2
… Из этих индивидуумов я вряд ли что построю. Хотя, конечно, истина не требует личности, но с ними было бы легче. Только почему они ничего не спрашивали, а только смотрели? Всё, уже не важно. Главное вовремя, интересно, где они взяли камень? — Все же великие люди эти дураки… Но почему лицом вниз? Может перевернуться? А вода почти не соленая…
Где-то на горизонте, играя серебряной мелочью, появились дельфины, всплывшие из глубины к воздуху, они не долго проплыли, потом куда-то исчезли…
В глубине сменил раковину рак-отшельник…
—… Хорошо раку-отшельнику, — сказал отец, сидя на песке берега, своему сыну. — Он этого моря не слышит!
— У него свой океан… — отняв от уха старую раковину, ответил сын, после чего зашвырнул ее далеко в море.
В мире была середина лета…

С.-Петербург, 1991